Я тут думала про надежду. Считается ведь обычно, что надежда - это хорошее и важное. В письмах солидарности к узникам совести часто пишут «не теряйте надежду».
Наверное, смысл этого слова можно понимать по-разному. Мне кажется, что потеря надежды – самое важное, что произошло со мной за последний год.
Надежда – это вера, что по каким-то причинам в какой-то момент всё может внезапно измениться к лучшему. Обнаружится вдруг, что прогноз погоды врал, и дождя в твой день рождения не будет. Что давно охладевший любимый вдруг появится под дверью с букетом и скажет «прости меня, я был таким болваном». Что накопится критическая масса среднего класса, что вскипит разум возмущенный, что нефть закончится или что Вацлав Гавел реинкарнирует в одном из активистов оппозиции.
И сочиняются про надежду мотиваторы и демотиваторы, и копипастятся афоризмы, и пишутся пожелания на открытках. И живут люди, раздувая в себе угольки надежды, нашептывая себе, что вот, вчера в троллейбусе двое рабочих говорили, что в новостях одно враньё, значит шевелится что-то там, шевелится! Главное - не терять надежду, протянуть еще немного, а потом что-то наконец произойдёт – не может не произойти.
Способности не терять надежду противопоставляется обычно черный пессимизм: народ – быдло, диктатура – часть менталитета, деньги правят миром, дальше будет хуже. И из этого, как правило, делается вывод, что любые барахтания в попытках сделать мир лучше не имеют смысла.
Всю жизнь я была жителем лагеря надеющихся и считала это своим долгом и своей заслугой. На пессимистов смотрела свысока.
Этой весной, выйдя на стопятисотый в своей жизни митинг, поняла вдруг, что надежды во мне не осталось ни грамма. В том месте, где она обычно была, обнаружилась совершенно отчетливая пустота. Страшно было только первые два дня, а потом стало вдруг как-то нормально. И с тех пор я думаю про надежду.
Сама сущность надежды подразумевает, что есть два разных мира – наш, плохой, – и еще один, в котором что-то уже случилось и всё стало, наконец-то, как надо. Есть «эта» Россия, в которой граждане целуют мускулистый кулак президента, и «та», в которой что-то с ними произошло, и они начали брать на себя ответственность за происходящее, критически мыслить, ценить свою свободу и так далее. Надежда – это вера, что «этот» мир когда-то закончится (не важно, из-за внешнего ли вмешательства или благодаря моим собственным усилиям), и начнётся «тот».
И вот я не знаю, как это объяснить, но на самом деле – никакого «того» мира не существует. Есть только этот мир, только эти люди, только эта страна. Мы либо принимаем этот мир и живём в нём, либо отказываемся от него – прикрываясь надеждой или пессимизмом, не важно.
Мы имеем ту власть и то общество, которые имеем. Ситуация может измениться, - но надеяться нельзя. Нельзя раздувать в себе никакие угольки, упрашивать себя потерпеть еще немного ради возможности увидеть лучшие миры. Вы либо живёте в этом мире – с тем количеством счастья, которое привыкли считать для себя нормой – либо меняете что-то в себе. Единственные перемены, которые вообще возможны – это перемены в себе.
И когда мы барахтаемся, пытаясь изменить окружающую действительность – мы делаем это не ради надежды, не ради того, чтобы «тот» лучший мир поскорее настал. А потому что эта деятельность – и производная и условие существования наших личностей. Потому что нас не будет, если мы перестанем.